Тот самый, единственный. Страница 2

Джинджер призналась группе исследователей, что расстроилась, потому что ей не хватило времени, чтобы отправиться в Венецию и изучить жизнь Байрона как следовало бы. Ей нужен еще один месяц, но остаться в Венеции она не сможет.

Профессор Манукян улыбнулся ей:

– Просто помните о том, что важнейший период своей жизни Байрон провел в Венеции в Армянском монастыре во время периода Сан-Лаззаро в 1817 году.

Джинджер кивнула:

– Я планирую посвятить этому весь день.

– Как вы, наверное, знаете, остров Сан-Лаззаро был назван в честь святого Лазаря – покровителя прокаженных, – объяснил он. – Четырехсотлетняя колония прокаженных существовала с двенадцатого по шестнадцатый век. В конце этого периода армянский монах, Мечитар, убежал от турок и прибыл в Венецию, где ему предоставили остров для его монашеской общины.

– Сейчас там много монахов и студентов-армян, которые приезжают изучать итальянский язык и отвечают за его драгоценный музей и библиотеку. Во время своих путешествий по Европе Байрон решил выучить армянский язык.

– Вот об этом я хочу узнать больше! – воскликнула Джинджер. – Я знаю, он составлял англо-армянскую грамматику. Мне интересно, о чем он думал и что его мотивировало.

Профессор Манукян кивнул:

– Байрон решил изучить и венецианский диалект. По правде говоря, в Венеции у лорда Байрона был один из его самых продуктивных периодов жизни. Работая в монастыре, он написал там первую половину поэмы «Дон Жуан».

Джинджер продолжала узнавать новые сведения о Байроне, лакомясь вкусным ужином из морепродуктов, а затем десертом и кофе. Потом профессор Манукян объявил о том, что в будущем будут проведены и другие Байроновские конференции. Жаль, что в это время ей придется вернуться в Калифорнию.

Она подумала о своих подругах и откинулась на спинку стула, чувствуя приятную усталость и попивая кофе. С января Джинджер была в Италии, где искала свежую информацию о жизни поэта. Накануне Рождества к ней обратилась заведующая кафедрой из университета Вангард в Коста-Меса, Калифорния, где она преподавала.

Она спросила, хотела бы Джинджер поехать в Лос-Анджелес на семинар, посвященный проекту о лорде Байроне, который устраивает известный голливудский режиссер Магда Кольер. Для этого проекта требовались новые сведения о жизни поэта.

Джинджер пришлось оставить университет на целый семестр и отправиться в Европу. Потеряв мужа, Брюса, который умер от рака более двух лет назад, Джинджер ухватилась за возможность работать в Италии, надеясь получить новый опыт, который поможет ей избавиться от душевной боли.

Никто не мог заменить Брюса. Ее страдания были вдвойне мучительными, потому что он умер до того, как они обзавелись детьми. Больше всего Джинджер хотела детей. Психоаналитик сказала ей, что, раз она годами занимается писательским ремеслом, ей надо написать детские рассказы, которые понравились бы ее собственным детям.

После скорби и разочарований по поводу разбившейся мечты Джинджер решила отвлечься и последовала совету психоаналитика.

На семинаре она познакомилась с Зоей Перкинс и Эбби Грант, которых тоже наняли для проекта. Все трое получили магистерские степени в области литературы в Калифорнийском университете, университете Сан-Хосе и Стэнфорде соответственно, уделяя особое внимание поэтам и писателям-романтикам.

Эбби отправилась в Швейцарию, а Зоя – в Грецию, но все трое постоянно поддерживали друг с другом связь, общаясь по скайпу и перезваниваясь по телефону. Путешествия еще лучше развили воображение Джинджер, и она решила писать о детях по всему миру.

Джинджер объяснила тем, кто сидел за столом на борту корабля, что завтра она поедет на поезде в Венецию и какое-то время побудет в монастыре. В тот вечер она планировала встретиться с Зоей в аэропорту, откуда они должны были отправиться на ночном поезде в Монтрё, Швейцария; там они собирались взять напрокат машину и присоединиться к Эбби в Сент-Сафорин на Женевском озере, где начался бы их отпуск.

Магда подарила им месячный отпуск на винограднике, где они могли делать все, что хотели.

Джинджер повернулась, чтобы задать профессору Манукяну еще несколько вопросов, но он вдруг произнес:

– Я отлучусь на минутку. – Он встал из-за стола.

Удивленная, Джинджер наблюдала, как он идет к тридцатилетнему мужчине с иссиня-черными волосами, только что вошедшему в столовую. Все в этом человеке, включая элегантный темно-синий костюм и галстук, говорило об изысканности и авторитете, о чем он сам, вероятно, даже не подозревал.

Рослый, он был самым великолепным и мужественным итальянцем, которого она когда-либо видела. Ее загипнотизировали его смуглая кожа и волевой подбородок.

Ее сердце забилось чаще, когда оба мужчины подошли к столу.

– Внимание! – начал профессор Манукян. – Я хочу познакомить вас с синьором Делла Скалла. Он не только отвечает за изысканное меню, которым вы сегодня наслаждаетесь, но и разрешил нам поужинать на этом корабле.

– Надеюсь, ужин вам нравится, – произнес представленный мужчина на превосходном английском языке с красивым итальянским акцентом.

Делла Скалла. Эта фамилия фигурирует в названии одной из самых известных судоходных и пассажирских компаний в Италии и по всей Европе. Хотя, вероятно, сотни итальянцев носят такую фамилию.

Джинджер слушала, как профессор представляет пяти членам своего кружка незнакомца. Когда очередь дошла до нее, она оказалась под пристальным взглядом синих глаз, которые словно вглядывались ей в душу. Впервые после смерти Брюса она смутилась при виде мужчины.

– Мне приятно с вами познакомиться, – произнес он, разглядывая Джинджер.

– Вы не посидите с нами? – спросил профессор Манукян.

– Если только совсем недолго. Я могу подвезти кого-нибудь в Равенну. Я на лимузине.

Профессор Манукян выглядел довольным:

– Если вам не трудно, подвезите нас до отеля.

– Конечно.

– Еще раз спасибо вам за все.

Джинджер не слишком хотела возвращаться в город вместе с Делла Скалла. Она встала и пошла следом за остальными к лифту. Они спустились на нижнюю палубу, а потом вышли по крытому проходу на пристань.

Там стоял блестящий черный лимузин. Джинджер забралась в него последней. Она решила, что Делла Скалла важная персона, но не смогла спросить об этом профессора Манукяна, потому что они были не одни.

Когда синьор Делла Скалла подошел, чтобы помочь ей сесть в лимузин, их руки соприкоснулись и она затрепетала.

Их отвез шофер. Вскоре они прибыли в отель недалеко от старого города, где она рано утром проводила исследования, прежде чем встретиться с исследователями. Делла Скалла открыл дверцу лимузина. Все поблагодарили его и попрощались. Затем настала ее очередь.

– Синьора, как долго вы пробудете в Равенне? – спросил он.

Сердце Джинджер замерло после того, как она увидела, что Делла Скалла не носит обручального кольца. Ей не верилось, что ее так влечет к этому человеку. Хотя она смирилась с потерей мужа, она не верила, что сможет снова полюбить.

– Я уезжаю завтра утром, – сказала она.

Он положил обе руки на дверцу, блокируя Джинджер выход, хотя она знала, что это не специально.

– Куда вы поедете?

– В Венецию.

– Надолго?

– На один день. А потом я отправляюсь в отпуск.

Он поднял голову:

– Только один день? Мне удастся убедить вас остаться еще на несколько дней? Мы могли бы встретиться в вашем отеле, и я показал бы вам город.

Джинджер вздрогнула. Ей льстило его внимание. Другие итальянцы флиртовали с ней, но она ни разу не испытывала соблазна. До сих пор. Харизма этого итальянца была настолько подавляющей, что ей не верилось, будто такой человек вообще существует.

– Я не пробуду в Венеции столько времени, чтобы поселиться в отеле. – Сердце Джинджер едва не выскакивало у нее из груди. – Я проведу большую часть дня в монастыре, где жил лорд Байрон. Это часть моей работы и причина моего приезда сюда.

Почему-то его глаза сверкнули.